15 мая (3 мая по ст. ст.) В семье профессора Киевской духовной академии Афанасия Ивано-вича Булгакова и Варвары Михайловны Булгаковой родился сын Михаил, окрещен 18 мая. Михаил Булгаков был старшим из семерых детей А. И. и В. М. Булгаковых. 1900, 18 августа Михаил Булгаков поступает в приготовительный класс 2-й киевской гимназии.

1901, 22 августа Михаил Булгаков поступает в 1-ю киевскую гимназию. Впечатления гимназических лет будут запечатлены в романе «Белая гвардия». 1907, 14 марта Смерть отца. 

1908, лето Знакомство с гимназисткой из Саратова Татьяной Николаевной Лапша, ставшей впоследствии первой женой Булгакова.

1909, 8 июня Окончание гимназии. 

21 августа Зачисление на медицинский факультет Киевского университета. 1913, 26 апреля Татьяна Николаевна Лапша и М. А. Булгаков обвенчались в Киеве в церкви Николы Доброго. 1914 Начало Первой мировой войны, которая застала Михаила Булгакова в Саратове; он помогает организовывать лазарет для раненых и сам там работает. Осенью возвращается в Киев для завершения образования.

1916, февраль — март Сдача университетских экзаменов на звание врача. В дипломе было указано, что Булгаков М. А. «утвержден в степени лекаря с отличием».

16 июля М. Булгаков направлен в распоряжение Смоленской врачебной управы для работы в губернских земских больницах. Булгаков служил земским врачом в Никольской земской больнице Сычевского уезда.

1917 Известие об отречении Николая II застало Булгакова в Саратове, куда он ездил к родителям жены.

18 сентября Булгакова переводят в Вяземскую городскую больницу.

1918 В марте Булгаков с женой возвращаются в Киев и поселяются в родительской квартире на Андреевском спуске, № 13. Булгаков открывает частную медицинскую практику.

1919, 27 октября Объявление главнокомандующего Добровольческой армии о призыве на военную службу медицинских работников. Мобилизованный Добровольческой армией, Булгаков попадает на Северный Кавказ в г. Владикавказ.

26 ноября В газете «Грозный» была опубликована статья «Грядущие перспективы», подписанная псевдонимом М. Б.

1919—1920, зима Булгаков живет во Владикавказе.

1920, 4 июня Премьера первой пьесы Булгакова «Самооборона», маленькой юморески в Первом Советском театре. Пьеса до нас не дошла.

Июль— август Булгаков пишет драму «Братья Турбины (Пробил час)».

21 октября Премьера драмы «Братья Турбины» в Первом Советском театре.

1921, январь— февраль Булгаков пишет пьесу «Парижские коммунары», которую вместе с «Самообороной» и «Братьями Турбиными» посылает в Москву на конкурс, объявленный Мастерской коммунистической драматургии, однако пьесы были отклонены.

Март Премьера «Парижских коммунаров» в Первом Советском театре.

Апрель— май Булгаков работает над пьесой «Сыновья муллы».

15 мая Премьера «Сыновей муллы».

26 мая Отъезд в Тифлис, откуда перебирается в Батум. Из Батума жена Булгакова, Т. Н. Булгакова, выезжает через Одессу и Киев в Москву.

Сентябрь Отъезд Булгакова из Батума в Киев.

26 сентября Булгаков выезжает из Киева в Москву, куда прибывает 28 сентября.

1 октября Булгаков устраивается на службу в ЛИТО на должность секретаря, где работает до конца ноября, когда ЛИТО было расформировано.

1921, конец — 1922, начало Кратковременные работы Булгакова в различных газетах и журналах, создание многочисленных фельетонов и репортажей.

1922, 1 февраля В Киеве скончалась мать Булгакова Варвара Михайловна.

Апрель Булгаков поступает на службу в газету «Гудок», с которой будет сотрудничать до 1926 г.

Май Булгаков начинает сотрудничать с берлинской газетой «Накануне» и ее «Литературным приложением», которое редактирует А. Н. Толстой. В 1922 г. в различных изданиях опубликованы рассказ «Необыкновенные приключения доктора», главы из «Записок на манжетах», очерк «Москва краснокаменная», рассказы «Спиритический сеанс», «Красная корона», «№ 13. — Дом Эльпит-Рабкоммуна», цикл очерков «Столица в блокноте» и некоторые другие произведения.

1923, январь— февраль Булгаков работает над первой частью романа «Белая гвардия», Булгаков публикует более двух десятков очерков, рассказов и фельетонов.

1924, осень— зима Закончен роман «Белая гвардия», В 1924 г. Булгаков опубликовал несколько произведений, в том числе повесть «Дьяволиада», рассказ «Ханский огонь», главы из романа «Белая гвардия»; написал повесть «Роковые яйца».

1925, начало года Выход журнала «Россия» с первой частью романа «Белая гвардия». 19 января Начало работы над пьесой «Белая  гвардия».

Зима—весна Булгаков работает над повестью «Собачье сердце».

15 февраля Булгаков читает повесть «Собачье сердце» на квартире Н. С. Ангарского, редактора альманаха «Недра».

Февраль Публикация повести «Роковые яйца» в альманахе «Недра» (№ 6).

3 апреля Булгаков получает предложение написать пьесу для МХАТа на ос^ нове романа «Белая гвардия».

Конец апреля Выходит № 5 журнала «Россия» с продолжением «Белой гвардии».

30 апреля Булгаков женится на Л. Е. Белозерской.

Лето Работа над пьесой « Белая гвардия ». Представлена во МХАТ 15 августа.

Начало сентября Чтение пьесы « Белая гвардия » труппе МХАТа в присутствии К. С. Станиславского.

Конец года Продолжение работы над пьесами «Белая гвардия» и «Зойкина квартира». В 1925 г. было опубликовано более 10 различных произведений Булгакова в разных изданиях.

1926, 11 января Чтение пьесы «Зойкина квартира»

труппе студии Е. Б. Вахтангова.

30 января Заключение договора с Камерным театром на пьесу «Багровый остров».

Январь— февраль Репетиции пьесы «Белая гвардия» во МХАТе.

Март Начало репетиций пьесы «Зойкина квартира» в Театре им. Вахтангова.

Весна Работа над пьесой «Багровый остров».

7 мая Обыск у Булгакова, произведенный ОГПУ, в результате которого были изъяты рукопись повести «Собачье сердце» и несколько тетрадей под названием «Мой дневник». Дневник был возвращен Булгакову через несколько лет, но в архиве ОГПУ сохранились его копии.

25 июня Разрешение Главрепеткома на постановку «Белой гвардии» во МХАТе.

Лето Работа над пьесой «Зойкина квартира».

10 сентября Завершение работы над текстом пьесы «Белая гвардия» и окончательное утверждение ее нового названия: «Дни Турбиных».

15 сентября Читка новой редакции пьесы «Зойкина квартира» труппе Театра им. Вахтангова.

17 сентября Первая открытая генеральная репетиция «Дней Турбиных», на которой присутствовали члены Главрепеткома.

23 сентября Генеральная репетиция с публикой, членами правительства, прессой.

25 сентября Официальное разрешение «Дней Турбиных».

5 октября Премьера «Дней Турбиных». До конца года «Дни Турбиных» прошли 41 раз.

21 октября Разрешение Главрепеткомом пьесы «Зойкина квартира».

28 октября Премьера пьесы «Зойкина квартира» в Театре им. Вахтангова.

Конец года Начало работы над новой пьесой, которая впоследствии получит название «Бег».

1927, январь— февраль Завершение работы над пьесой

«Багровый остров» и сдача ее в Московский Камерный театр.

9 ноября Снятие пьесы «Зойкина квартира» с репертуара Театра им. Вахтангова.

1928, 2 января Договор с МХАТом на пьесу «Бег» и читка пьесы труппе театра.

17 июня Решение Главрепеткома о снятии пьес «Зойкина квартира» и «Дни Турбиных».

11 сентября 200-е представление «Дней Турбиных» во МХАТе.

26 сентября Разрешение Главрепеткомом пьесы «Багровый остров».

9 октября Обсуждение пьесы «Бег» худсоветом МХАТа.

11 октября Разрешение пьесы «Бег» Главрепеткомом для постановок в Москве и Ленинграде. Начало репетиций «Бега» во МХАТе и Ленинградском Большом драматическом театре.

24 октября Окончательное запрещение пьесы «Бег».

9 декабря Просмотр «Багрового острова» в Камерном театре.

Конец года Начало работы над новым романом, который впоследствии будет назван «Мастер и Маргарита».

1929, 28 февраля Знакомство с Еленой Сергеевной Шиловской, будущей женой.

6 марта Опубликовано постановление Главрепеткома о снятии всех пьес Булгакова.

17 марта Последнее представление «Зойки-ной квартиры».

Апрель Снятие с репертуара «Дней Турбиных».

Начало лета Последний спектакль «Багровый остров» в Камерном театре.

Начало июля Булгаков пишет письмо Сталину, Калинину, Горькому с рассказом о своем трудном положении и просьбой о выезде из СССР.

3 сентября Письмо Булгакова секретарю ЦИК А. С. Енукидзе и Горькому с просьбой о помощи в деле выезда из СССР.

14 октября Расторжение дирекцией МХАТа договора о пьесе «Бег».

Осень Начало работы над пьесой о Мольере.

6 декабря Окончание работы над рукописью первой редакции пьесы «Кабала святош» о Мольере.

1930, 11 января Булгаков читает пьесу «Мольер» в Драмсоюзе.

18 марта Получение из Главрепеткома извещения о запрещении пьесы «Мольер».

28 марта Булгаков пишет письмо правительству с просьбой решить его судьбу.

17 апреля Булгаков участвует в похоронах Маяковского, застрелившегося 14 апреля.

18 апреля Сталин звонит Булгакову.

10 мая Булгаков принят на работу во МХАТ ассистентом режиссера.

Май Работа над инсценировкой «Мертвых душ».

31 октября Чтение и обсуждение во МХАТе второго варианта инсценировки «Мертвых душ» и доработка его по замечаниям художественного совета.

1931, начало года Репетиции «Мертвых душ».

30 мая Булгаков пишет письмо Сталину с просьбой о заграничном отпуске. Письмо остается без ответа.

Лето Работа над пьесой «Адам и Ева» и «Мольером».

22 августа Завершение работы над «Адамом и Евой». Чтение пьесы в дирекции Красного театра в Ленинграде и в Театре им. Вахтангова. Пьеса не принята.

3 октября Разрешение Главрепеткомом пьесы «Мольер».

Осень Договор на постановку «Мольера» со МХАТом.

1932, январь Решение о возобновлении «Дней Турбиных» во МХАТе.

11 февраля Генеральная репетиция «Дней Турбиных».

18 февраля Премьера спектакля.

14 марта Сообщение из Большого драматического театра об отклонении пьесы «Мольер».

Осень Булгаков начинает работу над пьесой о Пушкине.

16 октября Во МХАТе возобновляются репетиции «Мольера».

18 октября Булгаков предлагает Вересаеву писать вместе пьесу о Пушкине.

Конец октября Завершение работы над первой полной редакцией романа «Мастер и Маргарита».

21 ноября Окончательное запрещение «Бега».

17 декабря Булгаков заключает договор с Театром им. Вахтангова на пьесу о Пушкине.

1935, зима Продолжение работы над пьесой о Пушкине, а также над киносценариями «Мертвых душ» и «Ревизора».

Февраль— апрель Начало репетиций «Мольера» с участием К. С. Станиславского.

26 марта Возобновление работы над пьесой о Пушкине.

22 апреля Булгаков пишет письмо Станиславскому с отказом переделывать «Мольера».

7 мая Булгаков читает актерам Театра сатиры отрывок из пьесы «Иван Ва-' сильевич».

2, 18 июня Булгаков читает актерам Театра им. Вахтангова пьесу о Пушкине.

9 сентября Завершение работы над пьесой о Пушкине.

30 сентября Булгаков заканчивает пьесу «Иван Васильевич».

2 октября Булгаков читает пьесу актерам Театра сатиры.

29 октября Пьеса «Иван Васильевич» разрешена к постановке.

Октябрь Булгаков помогает А. А. Ахматовой в хлопотах по освобождению арестованных мужа и сына.

Конец года Продолжение репетиций «Мольера» во МХАТе.

1936, февраль Генеральные репетиции и закрытые просмотры «Мольера» во МХАТе.

6 февраля Булгаков решает писать пьесу о Сталине.

16 февраля Премьера спектакля «Мольер».

9 марта Статья в газете «Правда» «Внешний блеск и фальшивое содержание» о «Мольере»; спектакль снят с репертуара.

13 мая. Генеральная репетиция спектакля «Иван Васильевич» в Театре сати-. ры; спектакль не допускается к по-, казу.

Июнь Булгаков начинает последнюю тетрадь дополнений к основному тексту романа «Мастер и Маргарита».

15 сентября Ьулгаков подает заявление об увольнении из МХАТа и одновременно заявление о приеме на работу в Большой театр.

26 ноября Булгаков начинает работать над «Записками покойника».

1937, зима Пьеса «Пушкин» запрещается.

Осень Булгаков прекращает работу над «Записками покойника». Зима Продолжение работы над романом «Мастер и Маргарита».

1938, зима— весна Булгаков интенсивно работает над романом «Мастер и Маргарита»; чтение глав романа друзьям.

22—23 мая: Булгаков заканчивает последнюю редакцию романа «Мастер и Маргарита».

Конец мая—июнь Перепечатка и правка романа.

Сентябрь Булгаков начинает работать над пьесой «Пастырь»; впоследствии пьеса получила название «Батум».

1939, 26 апреля—14 мая Булгаков читает друзьям полный текст романа «Мастер и Маргарита».

2 июля Булгаков читает актерам МХАТа сцены из пьесы «Батум».

Июль Завершение работы над пьесой и передача ее в дирекцию МХАТа.

27 июля Булгаков читает пьесу «Батум» в Художественном театре.

14 августа Булгаков с женой и постановочной бригадой выезжает в Грузию для работы над «Батумом»; получение в поезде телеграммы о закрытии работы над пьесой. Возвращение в Москву.

Сентябрь Ухудшение здоровья Булгакова.

4 октября Булгакрв начинает диктовать Ё. С. Булгаковой поправки к роману «Мастер и Маргарита» и продолжает эту работу почти до самой смерти.,

1940, 13 февраля Булгаков последний раз диктует Елене Сергеевне поправки к роману :«Мастер и Маргарита».

10 марта в 16 часов 39 минут Михаил Афанасьевич Булгаков скончался.

11 марта Гражданская панихида в здании Союза писателей.

12 марта Кремация тела Михаила Афанасьевича Булгакова. Прах был захоронен на Новодевичьем кладбище.

Родился в г. Киеве в 1891 году. Учился в Киеве и в 1916 году окончил университет по медицинскому факультету, получив звание лекаря с отличием.

Судьба сложилась так, что ни званием, ни отличием не пришлось пользоваться долго. Как-то ночью в 1919 году, глухой осенью, едучи в расхлябанном поезде, при свете свечечки, вставленной в бутылку из-под керосина, написал первый маленький рассказ. В городе, в который затдщил меня поезд, отнес рассказ в редакцию газеты. Там его напечатали. Потом напечатали несколько фельетонов. В начале 1920 года я бросил звание с отличием и писал. Жил в далекой провинции и поставил на местной сцене три пьесы. Впоследствии в Москве в 1923 году, перечитав их, торопливо уничтожил. Надеюсь, что нигде ни одного экземпляра не осталось. В конце 1921 года приехал без денег, без вещей в Москву, чтобы остаться в ней навсегда. В Москве долго мучился; чтобы поддержать существование, служил репортером и фельетонистом в газетах и возненавидел и звания, лишенные отличий. Заодно возненавидел редакторов, ненавижу их сейчас и буду ненавидеть до конца жизни.

В берлинской газете «Накануне» в течение двух лет писал большие сатирические и юмористические фельетоны. Не при свете свечки, а при тусклой электрической лампе сочинил книгу «Записки на манжетах». Эту книгу у меня купило берлинское издательство «Накануне», обещав выпустить в мае 1923 года. И не выпустило вовсе. Вначале меня это очень волновало, а потом я стал равнодушен. Напечатал ряд рассказов в журналах в Москве и Ленинграде. Год писал роман «Белая гвардия». Роман этот я люблю больше всех других моих вещей. Москва, октябрь 1924 г.

Сын профессора Киевской духовной академии, родился 3 мая 1891 года в Киеве.

В 1909 году окончил Киевскую первую гимназию, а в 1916 году— Киевский университет по медицинскому факультету.

В 1916—17 годах служил в качестве врача в земстве Смоленской губернии.

В 1918—19 годах проживал в Киеве, начинал заниматься литературой одновременно с частной медицинской практикой.

В 1919 году окончательно бросил занятие медициной,

В 1920 году проживал в г. Владикавказе, работал в Подотделе искусств, сочиняя первые пьесы для местного театра.

В 1921 году приехал в Москву на постоянное жительство.

В 1921—24 годах в Москве служил в Лито Главполитпросвета, работал в газетах в качестве хроникера, а впоследствии — фельетониста (газета «Гудок» и другие), начал печатать в газетах и журналах первые маленькие рассказы.

В 1925 году был напечатан мой роман «Белая гвардия» (журнал «Россия») и сборник рассказов «Дьяволиада» (изд-во «Недра»).

В 1926 году Московским Художественным театром была поставлена моя пьеса «Дни Турбиных», в том же году Театром имени Вахтангова в Москве была поставлена моя пьеса «Зойкина квартира».

В 1928 году Камерным московским театром была поставлена моя пьеса «Багровый остров».

В 1930 году Московским Художественным театром был принят на службу в качестве режиссера-ассистента.

В 1932 году Московским Художественным театром была выпущена моя пьеса по Гоголю «Мертвые души», при моем участии в качестве режиссера-ассистента.

В 1932—36 годах продолжал работу режиссера-ассистента в МХАТе, одно время работал в качестве актера (роль председателя суда в спектакле «Пиквикский клуб» по Диккенсу). В 1936 году МХАТом была поставлена моя пьеса «Мольер» при моем участии в качестве режиссера-ассистента. В том же году Театром сатиры в Москве была подготовлена к выпуску пьеса моя «Иван Васильевич» и снята после генеральной репетиции. В 1936 году, после снятия моей пьесы «Мольер» с репертуара, подал в отставку в МХАТе и был принят на службу в Государственный академический Большой театр Союза ССР в Москве на должность либреттиста и консультанта, в. каковой должности нахожусь и в настоящее время. Для Государственного академического Большого театра в том же году сочинил либретто оперы «Минин и Пожарский», подготовляемой в настоящее время к постановке при моем участии. В 1937 году для ГАБТ сочинил либретто оперы «Черное море». Помимо вышеперечисленных пьес, автор пьес: «Бег», «Александр Пушкин» и других. Переведен на французский, английский, немецкий, итальянский, шведский и чешский языки. Москва, 20 марта 1937 года.

Булгаков был переполнен шутками, выдумками, мистификациями. Все это шло свободно, легко, возникало по любому поводу. В этом была удивительная щедрость, сила воображения, талант импровизатора. Но в этой особенности Булгакова не было, между тем, ничего, что отдаляло бы его от реальной жизни. Наоборот, слушая Булгакова, становилось ясным, что его блестящая выдумка, его свободная интерпретация действительности — это одно из проявлений все той же жизненной силы, все той же реальности. Существовал мир, и в этом мире существовало как одно из его звеньев — его творческое юношеское воображение. Гораздо позже в том, что было написано Булгаковым, с полной ясностью обнаружилась эта его юношеская черта — переплетение в самых неожиданных, но внутренне закономерных формах реальности и фантастики. Это относится как к прозе, так и к некоторым пьесам Булгакова...

Легкость работы Булгакова поражала всех. Это та же легкость, с какой юный Чехов мог написать рассказ о любой вещи, на которой остановился его взгляд, — чернильнице, вихрастом мальчишке, разбитой бутылке. Это — брызжущий через край поток воображения. Так легко и беззаботно работал Булгаков в «Гудке» в те знаменитые времена, когда там подвизались на «четвертой полосе» компания насмешливых юношей во главе с Ильфом и Петровым...

В то время Булгаков часто заходил к нам, в соседнюю с «Гудком» редакцию морской и речной газеты «На вахте». Ему давали письмо какого-нибудь начальника пристани или кочегара. Булгаков проглядывал письмо, глаза его загорались веселым огнем, он садился около машинистки и за 10—15 минут надиктовывал такой фельетон, что редактор только хватался за голову, а сотрудники падали на столы от хохота. Получив тут же, на месте, за этот фельетон свои пять рублей, Булгаков уходил, полный заманчивых планов насчет того, как здорово он истратит эти пять рублей. Но иногда Булгаков затихал и как-то строго и молчаливо начинал присматриваться ко всему окружающему. Однажды зимой он приехал ко мне в Пушкино. Мы бродили по широким просекам около заколоченных дач...

Глядя на сыплющийся снег, он говорил, что сейчас на юге весна, что можно мысленно охватить взглядом огромные пространства, что литература призвана делать это во времени и пространстве и что нет в мире ничего более покоряющего, чем Литература. А через полчаса Булгаков устроил у меня на даче неслыханную мистификацию, прикинувшись перед не знавшими его людьми военнопленным немцем, идиотом, застрявшим в России после войны. Тогда я впервые понял всю силу булгаковского перевоплощения. За столом сидел, тупо хихикая, белобрысый немчик с мутными пустыми глазами. Даже руки у него стали потными. Все говорили по-русски, а он не знал, конечно, ни слова на этом языке. Но ему, видимо очень хотелось принять участие в общем оживленном разговоре, и он морщил лоб и мычал, мучитель_: но вспоминая какое-нибудь единственное, известное ему русское слово. Наконец его осенило. Слово было найдено. На стол подали блюдо с ветчиной. Булгаков ткнул вилкой в ветчину, крикнул восторженно: «Свыня! Свыня!» — и залился визгливым, торжествующим смехом. Ни у кого из гостей, не знавших Булгакова, не было никаких сомнений в том, что перед ними сидит молодой немец и к тому же еще полный идиот. Розыгрыш длился несколько часов, пока Булгакову не надоело и он вдруг на чистейшем русском языке не начал читать «Мой дядя самых честных правил...».

Я обращаюсь к правительству со следующим письмом:

После того, как все мои произведения были запрещены, среди многих граждан, которым я известен как писатель, стали раздаваться голоса, подающие мне один и тот же совет:

Сочинить «коммунистическую пьесу» (в кавычках я привожу цитаты), а кроме того, обратиться к Правительству СССР с покаянным письмом, содержащим в себе отказ от прежних моих взглядов, высказанных мною в литературных произведениях, и уверения в том, что отныне я буду работать как преданный идее коммунизма писатель-попутчик. Цель: спастись от гонений, нищеты и неизбежной гибели в финале.

Этого совета я не послушался. Навряд ли мне удалось бы предстать перед Правительством СССР в выгодном свете, написав лживое письмо, представляющее собой неопрятный и к тому же наивный политический курбет. Попыток же сочинить коммунистическую пьесу я даже не производил, зная заведомо, что такая пьеса у меня не выйдет.

Созревшее во мне желание прекратить мои писательские мучения заставляет меня обратиться к Правительству СССР с письмом правдивым.

Произведя анализ моих альбомных вырезок, я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из, них: похвальных — было 3, враждебно-ругательных — 298.

Последние 298 представляют собой зеркальное отражение моей писательской жизни.

Героя моей пьесы «Дни Турбиных» Алексея Турбина печатно в стихах называли «СУКИНЫМ СЫНОМ», а автора пьесы рекомендовали как «одержимого СОБАЧЬЕЙ СТАРОСТЬЮ». Обо мне писали как о «литературном УБОРЩИКЕ», подбирающем объедки после того, как «НАБЛЕВАЛА дюжина гостей».

Писали так: «...МИШКА Булгаков, кум мой, ТОЖЕ ИЗВИНИТЕ ЗА ВЫРАЖЕНИЕ, ПИСАТЕЛЬ, В ЗАЛЕЖАЛОМ МУСОРЕ шарит... Что это, спрашиваю, братишечка, МУРЛО у тебя... Я человек деликатный, возьми да и ХРЯСНИ ЕГО ТАЗОМ ПО ЗАТЫЛКУ... Обывателю мы без Турбиных, вроде как БЮСТГАЛЬТЕР СОБАКЕ, без нужды... Нашелся, СУКИН СЫН, НАШЕЛСЯ ТУРБИН, ЧТОБ ЕМУ НИ СБОРОВ, НИ УСПЕХА...» («Жизнь искусства», № 44. 1927г.).

Писали «о Булгакове, который чем был, тем и останется, НОВОБУРЖУАЗНЫМ ОТРОДЬЕМ, брызжущим отравленной, но бессильной слюной на рабочий класс и его коммунистические идеалы» («Коме, правда», 14/Х—1926г.). Сообщали, что мне нравится «АТМОСФЕРА СОБАЧЬЕЙ СВАДЬБЫ вокруг какой-нибудь рыжей жены приятеля» (А. Луначарский «Известия», 8/Х—1926г.) и что от моей пьесы «Дни Турбиных» идет «ВОНЬ» (Стенограмма совещания при агитпропе в мае 1927 г.), и так да-лее, и так далее...

Спешу сообщить, что цитирую я отнюдь не с тем, чтобы жаловаться на критику или вступать в какую бы то ни было полемику. Моя цель — гораздо серьезнее. Я доказываю с документами в руках, что вся пресса СССР, а с нею вместе и все учреждения, которым Поручен контроль репертуара, в течение всех лет моей литературной работы единодушно и с НЕОБЫКНОВЕННОЙ ЯРОСТЬЮ доказывали, что произведения Михаила Булгакова в СССР не могут существовать. И я заявляю, что пресса СССР СОВЕРШЕННО ПРАВА.

Отправной точкой этого письма для меня послужил мой памфлет «Багровый остров».

Вся критика СССР, без исключений, встретила эту пьесу заявлением, что она «бездарна, беззуба, убога» и что она представляет «пасквиль на революцию».

Единодушие было полное, но нарушено оно было внезапно и совершенно удивительно.

В № 12 «Реперт. Бюлл.» (1928г.) появилась рецензия П. Новицкого, в которой было сообщено, что «Багровый остров» — «интересная и остроумная пародия», в которой «встает зловещая тень Великого Инквизитора, подавляющего художественное творчество, культивирующего РАБСКИЕ ПОДХАЛИМСКИ-НЕЛЕПЫЕ ДРАМАТУРГИЧЕСКИЕ ШТАМПЫ, стирающего личность актера и писателя», что в «Багровом острове» идет речь о «зловещей мрачной силе, воспитывающей ИЛОТОВ, ПОДХАЛИМОВ И ПАНЕГИРИСТОВ...».

Сказано было, что, «если такая мрачная сила существует, НЕГОДОВАНИЕ И ЗЛОЕ ОСТРОУМИЕ ПРОСЛАВЛЕННОГО БУРЖУАЗИЕЙ ДРАМАТУРГА ОПРАВДАНО».

Позволительно спросить — где истина?

Что же такое, в конце концов, — «Багровый остров»? — «убогая, бездарная пьеса» или это « остроумный памфлет » ?

Истина заключается в рецензии Новицкого. Я не берусь судить, насколько моя пьеса остроумна, но я сознаюсь в том, что в пьесе действительно встает зловещая тень, и это тень Главного Репертуарного Комитета. Это он воспитывает илотов, панегиристов и запуганных «услужающих». Это он убивает творческую мысль. Это он губит советскую драматургию и погубит ее. Я не шепотом в углу выражал эти мысли.

Я заключил в них всю мою продукцию и отдал советской сцене.

Я прошу обратить внимание на следующие два отзыва обо мне в советской прессе.

Оба они исходят от непримиримых врагов моих произведений и потому они очень ценны.

В 1925 году было написано:

«Появляется писатель, НЕ РЯДЯЩИЙСЯ ДАЖЕ В ПОПУТНИЧЕСКИЕ ЦВЕТА» (Л. Авербах, «Изв.», 20/IX—1925 г.).

А в 1929 году:

«Талант его столь же очевиден, как и социальная реакционность его творчества» (Р. Пикель, «Изв.», 15/IX—1929 г.).

Я прошу принять во внимание, что невозможность писать равносильна для меня погребению заживо...

Я ПРОШУ ПРАВИТЕЛЬСТВО СССР ПРИКАЗАТЬ МНЕ В СРОЧНОМ ПОРЯДКЕ ПОКИНУТЬ ПРЕДЕЛЫ СССР В СОПРОВОЖДЕНИИ МОЕЙ ЖЕНЫ ЛЮБОВИ ЕВГЕНЬЕВНЫ БУЛГАКОВОЙ.

10

Я обращаюсь к гуманности советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя, в отечестве, великодушно отпустить на свободу.

11

Если же и то, что я написал, неубедительно и меня обрекут на пожизненное молчание в СССР, я прошу Советское правительство дать мне работу по специальности и командировать меня в театр на работу в качестве штатного режиссера.

Я именно и точно и подчеркнуто прощу о КАТЕГОРИЧЕСКОМ ПРИКАЗЕ, О КОМАНДИРОВАНИИ, потому что все мои попытки найти работу в той единственной области, где я могу быть полезен в СССР, как исключительно квалифицированный специалист, потерпели полное фиаско. Мое имя сделано настолько одиозным, что предложения работы с моей стороны встретили ИСПУГ, несмотря на то, что в Москве громадному количеству актеров и режиссеров, а с ними вместе и директорам театров, отлично известно мое виртуозное знание сцены.

Я предлагаю СССР совершенно честного, без всякой тени вредительства, специалиста режиссера и актера, который берется добросовестно ставить любую пьесу, начиная с шекспировских пьес и вплоть до пьес сегодняшнего дня.

Я прошу о назначении меня лаборантом-режиссером в 1-й Художественный Театр — в лучшую школу, возглавляемую мастерами К. С. Станиславским и В. И. Немировичем-Данченко.

Если меня не назначат режиссером, я прошусь на штатную должность статиста. Если и статистом нельзя — я прошусь на должность рабочего сцены.

Если же и это невозможно, я прошу советское

Правительство поступить со мной, как оно найдет нужным, но как-нибудь поступить, потому что у меня, драматурга, написавшего 5 пьес, известного в СССР и за границей, налицо, В ДАННЫЙ МОМЕНТ, — нищета, улица, гибель.

Я горячо прошу Вас ходатайствовать за меня перед Правительством СССР о направлении меня в заграничный отпуск на время с 1 июля по 1 октября 1931 года.

Сообщаю, что после полутора лет моего молчания с неудержимой силой во мне загорелись новые творческие замыслы, что замыслы эти широки и сильны, и я прошу Правительство дать мне возможность их выполнить.

С конца 1930 года я хвораю тяжелой формой нейрастении с припадками страха и сердечной тоски, и в настоящее время я прикончен.

Во мне есть замыслы, но физических сил нет, условий, нужных для выполнения работы, нет никаких.

Причина болезни моей мне отчетливо известна:

На широком поле словесности российской в СССР я был один-единственный литературный волк. Мне советовали выкрасить шкуру. Нелепый совет. Крашеный ли волк, стриженый ли волк, он все равно не похож на пуделя.

Со мной и поступили как с волком. И несколько лет гнали меня по правилам литературной садки в огороженном дворе.

Злобы я не имею, но я очень устал и в конце 1929 года свалился. Ведь и зверь может устать.

Зверь заявил, что он более не волк, не литератор. Отказывается от своей профессии. Умолкает. Это, скажем прями, малодушие.

Нет такого писателя, чтобы он замолчал. Если замолчал, значит, был не настоящий.

А если настоящий замолчал — погибнет.

Причина моей болезни — многолетняя затравленнрсть, а затем молчание.

Какой был Булгаков человек? На это можно ответить сразу. Бесстрашный — всегда и во всем. Ранимый, но сильный. Доверчивый, но не прощающий никакого обмана, никакого предательства. Воплощенная совесть. Неподкупная честь. Все остальное в нем, даже и очень значительное, — уже вторично, зависимо от этого главного, привлекавшего к себе как магнит.

Я и сейчас не мог бы определить, в чем именно заключался его особый талант, почему эти новеллы возникали так непринужденно, а били всегда в самую точку, почему они не линяли потом от повторения, почему мы все чуть под стол не валились от хохота, в то время как он сохранял полнейшую серьезность и, казалось, ничего не делал ради комического эффекта. Знаю только, что это были рассказы писательские, а не актерские. Не имитации, не «показывание», не шаржи, а блистательные фейерверки импровизации, отточенность деталей и неожиданная изюминка сюжета, мастерски подготовлявшаяся всевозможными оттяжками и отступлениями. И еще знаю, что пытаться воспроизвести булгаковские застольные рассказы — дело совершенно гиблое, и это не раз уже доказано.

«Мастера и Маргариту» Михаил Афанасьевич читал у себя в кабинете, сидя не за письменным столом, а где-то сбоку, на тахте, кажется. Как он читал свою прозу? Так же, как и пьесы. Тоже необыкновенно просто, как будто без красок, ненавязчиво, никого из персонажей не играя, не «подавая» ни юмора, ни неожиданности переходов, какими бы невероятными они ни были. Но в чтении Булгакова все в этом романе — монументальное и лихорадочное, гротескное и лирическое — еще усугублялось напряженностью и остротой его видений. Снова огромную роль в его чтении играли резкие смены ритма, особенно когда в наиреальнейший современный быт по ходу повествования неожиданно и стремительно врывалась фантасмагория.

Эти смены ритма как будто мгновенно приближали к нам несущиеся в невероятном фантастическом вихре образы и пейзажи, лица и хари, подобия и преображения. Но помнится (или это только мерещится мне теперь?), что все повторы, связывающие «современность» с «древностью», с так называемыми «евангельскими» главами, у него звучали почти музыкально, почти кантиленно.

В этом чтении не было ничего случайного, хотя все как будто тут же при нас и рождалось, а не заранее было написано чернилами на бумаге. Иногда напряжение становилось чрезмерным, его трудно было выдержать. Помню, что, когда он кончил читать, мы долго молчали, чувствуя себя словно разбитыми. И далеко не сразу дошел до меня философский и нравственный смысл этого поразительного произведения. А между тем наше восприятие его явно интересовал о. Ведь недаром же, прочитав первые три главы, он вдруг задал нам вопрос: «А кто такой Воланд, как, по-вашему?» Отвечать прямо никто не решался, это казалось рискованным.

Мы познакомились очень неожиданно. Я интересовалась им давно. С тех пор как прочитала «Роковые яйца» и «Белую гвардию». Я почувствовала, что это совершенно особый писатель, хотя литература 20-х годов у нас была очень талантлива. Необычайный взлет был у русской литературы. И среди всех был Булгаков, причем среди этого большого созвездия он стоял как-то в стороне по своей необычности, необычности темы, необычности языка, взгляда, юмора: всего того, что, собственно, определяет писателя.

Все этр поразило меня.

Я была женой генерал-лейтенанта Шилов-ского, прекрасного, благороднейшего человека. Была, что называется, счастливая семья: муж, занимающий высокое положение, двое прекрасных сыновей... Вообще все было хорошо. Но когда я встретила Булгакова случайно в одном доме, я поняла, что это моя судьба, несмотря на безумно трудную трагедию разрыва. Я пошла на все это, потому что без Булгакова для меня не было бы ни смысла жизни, ни оправдания ее...

Это было в 29-м году в феврале, на масленую. Какие-то знакомые устроили блины. Ни я не хотела идти туда, ни Булгаков, который почему-то решил, что в этот дом он не будет ходить. Но получилось так, что эти люди сумели заинтересовать составом приглашенных и его, и меня. Ну, меня, конечно, его фамилия. В общем, мы встретились и были рядом. Это была быстрая, необычайно быстрая, во всяком случае с моей стороны, любовь на всю жизнь.

Потом наступили гораздо более трудные времена, когда мне было очень трудно уйти из дома именно из-за того, что муж был очень хорошим человеком, из-за того, что у нас была такая дружная семья. В первый раз я смалодушествовала и осталась, и я не видела Булгакова 20 месяцев, давши слово, что не приму ни одного письма, не подойду ни разу к телефону, не выйду одна на улицу. Но, очевидно, все-таки это была судьба. Потому что, когда я в первый раз вышла на улицу, я встретила его, и первая фраза, которую он сказал, было: «Я не могу без тебя жить». И я ответила: «И я тоже». И мы решили соединиться, несмотря ни на что. Но тогда же он мне сказал то, что, я не знаю почему, но приняла со смехом. Он мне сказал: «Дай мне слово, что умирать я буду у тебя на руках». Если представить, что это говорил человек неполных сорока лет, здоровый, с веселыми голубыми глазами, сияющий от счастья, то, конечно, это выглядело очень странно. И я, смеясь, сказала: «Конечно, конечно, ты будешь умирать у меня на...». Он сказал: «Я говорю очень серьезно, поклянись». И в результате я поклялась.

Первое, что хочет поведать нам романист, — просто: чудесное и реальное— неразрывно,— говорит он. И как будто в доказательство тому в самом центре Москвы конца 20-х годов начинают совершаться разные удивительные события, ничего общего не имеющие с трезвой, разумной жизнью столицы. Внезапно как бы перекрещиваются, совмещаются два мира — реальный, с его повседневностью, и фантастический — мир духов, волшебников, чудес. Они то сливаются, взаимопроникают, то враждебно противостоят друг другу...

Характерной чертой булгаковской фантастики является постоянное демонстративное смешение реального, даже обыденно-прозаического с иррациональным, даже «потусторонним». Повседневность в романе предстает такой же гротескной, как и фантастическое бытие Духов тьмы...

Автор стремится художественно утвердить ощущение зыбкости, непознаваемости мира, где обыденное и «потустороннее», иррациональное и действительное неразрывно сплетены, друг от друга неотделимы. Поэтому-то реальность события предстает в романе такой непрочной, так легко распадается, а действие то и дело переходит в колдовскую карнавальную буффонаду...

...Выбирая среди многих возможных интерпретаций евангельского сюжета вариант с такой юридически безысходной ситуацией, М. Булгаков выбирает и среди многих возможных Понтиев Пилатов. Он не хочет иметь дело со слепцом и фанатиком, для которого не существует различия между гражданской моралью и нравственностью и для которого государственная правовая позиция представителя римской власти была бы и единственно возможной, собственной, нравственной его позицией в этом деле. М. Булгакова интересует другой уровень сознания — ему важно увидеть, как будет вести себя по отношению к Иешуа человек, для которого следование гражданской морали уже не может быть автоматическим и безусловным нравственным алиби; более того — для которого гражданская моральность уже перестала быть нравственной...

Так Михаил Булгаков захлопывает перед своим героем, может быть, самую удобную и надежную лазейку, в которую может спрятаться человеческая совесть от личной ответственности...

Но М. Булгаков ничем не облегчал своему герою решения о казни, ничем не облегчает ему и противоположный выбор. Отпустить этого человека? Человека, который говорил о власти то, что он говорил и что записано не только в донесении Иуды, но и в протоколе прокураторско-го секретаря? «О боги, боги! Или ты думаешь, что я готов занять твое место?»

Такова альтернатива. Она беспощадна и бескомпромиссна. Или Иешуа отправится с другими осужденными на Лысую Гору, или Пилат через какое-то время займет его место. Да пусть даже это и паническое преувеличение — жизнь, карьера, положение, уж во всяком случае, погублены...

И Пилат совершает свой выбор. Приговор утвержден, имена осужденных брошены в ревущую толпу, и кавалерийская ала уже возвращается в грохоте и шуме небывалой грозы, разразившись вдруг над Ершалаимом, с места казни. Казнь свершилась.

Так возникает перед нами психологическая ситуация, в которой интересующая М. Булгакова психологическая коллизия нравственного выбора предстает в обнаженной и вместе с тем предельно обостренной форме — беспощадно требовательно и бескомпромиссно. М. Булгаков как бы ставит на своем герое своеобразный и ответственный психологический эксперимент, спрашивая у нас, у себя, у Пилата, у его человеческого «я»:

Что же такое человек? Ответствен ли он за свои поступки? Предопределен ли его нравственный выбор условиями этого выбора или даже самые жестокие обстоятельства не могут служить оправданием безнравственного поступка?

И — своим Пилатом, его судьбой, его душевной мукой — М. Булгаков отвечает:

Да — ответствен. Потому что человек — это нечто большее, чем совокупность обстоятельств. И нечто большее, чем просто существование.

Его Иешуа, этот удивительный образ обычного, земного, смертного человека, проницательного и наивного, мудрого и простодушного, потому и противостоит как нравственная антитеза своему могущественному и куда более трезво видящему жизнь собеседнику, что никакие силы не могут заставить его изменить добру, и до самого конца, до последнего предсмертного усилия придать своему хриплому голосу убедительность и ласковость, когда он просит палача за другого — «Дай попить ему», — он не предает избранное и навсегда принятое убеждение, свою истину...

Сталкивая своих героев с нечистой силой, М. Булгаков сталкивает их с необыкновенными, невероятными фактами, которым не подыщешь, как ни старайся, никаких обыкновенных объяснений. Иными словами, он ставит их перед совершенно неожиданной, кризисной для их сознания ситуацией, ситуацией, которую экзистенциалист назвал бы «предельной». И внимательно наблюдает: как отреагируют они на эту ситуацию, какую «экзистенцию» выкажет при этом их человеческое «я»?

Это значит, что перед нами тот же, что и в главах о Понтии Пилате, художественно-психологический «эксперимент», только с некоторыми иными условиями задачи. Здесь нет непосредственной, очевидной, ясно развернутой альтернативы нравственного выбора. Но зато здесь есть столкновение с такой неожиданной — и к тому же непонятной, пугающей, способной потрясти — ситуацией, которая испытывает человеческую природу не менее основательно, до конца проверяя, способен ли и в чем способен человек быть верным самому себе, есть ли у него какая-то внутренняя опора, которая может позволить ему выстоять в состоянии самого жестокого психологического кризиса, в чем состоит эта опора и чего она стоит. И нельзя не признать, что мысль воспользоваться для такого художественно-психологического эксперимента традиционной нечистой силой — мысль поистине блистательная, богатая, — лучше, пожалуй, и не придумаешь...

Да, это сатира — это настоящая сатира, веселая, дерзкая, забавная, но и куда более глубокая, куда более внутренне серьезная, чем это может показаться на первый взгляд. Это сатира особого рода, не так уж часто встречающаяся, — сатира нравственно-философская. Она пользуется, по видимости, теми же самыми персонажами, что и сатира бытовая или историко-соци-альная, а по остроте злободневной общественной тематики даже и уступает, несомненно, последней. Но ей и не обязательна эта острота — у нее другой угол зрения, свои интересы, и в этом своем она может достигать такой глубины и значительности, какой не имеют иные самые хлесткие и злободневные социальные «обличения».

М. Булгаков судит своих героев по самому строгому счету — по счету человеческой нравственности. И он не находит здесь даже для самых заскорузлых, «неразвитых» своих персонажей никаких оправданий — он не верит в «невменяемость», и ничто не снимает для него с человека его ответственности перед собой, его «вины»...

Быть верным добру, истине, справедливости — это значит не только не делать зла. Не только не предавать добро, что бы тебе ни грозило. Быть верным добру — это значит служить ему, творить его, сеять его вокруг — без устали, до предела сил и жизни. Именно в этом прежде всего смысл образа Иешуа, бродячего философа, идущего по земле с проповедью добра и с верой в то, что можно пробудить в людях доброе, добраться до него. Его нравственный стоицизм — стоицизм активный, действенный, неутомимый, недоступный отчаянию...

А теперь вернемся к мастеру, которого мы оставили вместе с Маргаритой в его подвальчике, после того как они побывали у Сатаны. Ничего не поделаешь, приходится признать, что человек, создавший не только Понтия Пилатано и Иешуа Га-Ноцри, оказался в чем-то слабее своего героя — пусть даже одинокого, пусть непонятого, но все-таки верного себе до конца в своем неутомимом созидании добра. Мастер тоже остается верен себе до конца во многом, почти во всем. Но все-таки кроме одного: в какой-то момент, после потока злобных, угрожающих статей, он поддается страху. Нет, это не трусость, во всяком случае, не та трусость, которая толкает к предательству, заставляет совершать зло. Мастер никого не предает, не совершает никакого зла, не идет ни на какие сделки с совестью. Но он поддается отчаянию, он не выдерживает враждебности, клеветы, одиночества... он сломлен, ему скучно, и он хочет в подвал.

Вот поэтому он и лишен света...

...Уже в первых... главах романа Булгаков без всякого насилия над нашим воображением сводит рядом высокое и низкое, временное и вечное: допрос прокуратором Иудеи бродяги-философа в голубом хитоне на балконе дворца в древнем Ершалаиме — и смех «какой-то гражданки в лодочке», скользящей по Патриаршим прудам; ужасная смерть Берлиоза — и кот, присевший на остановке трамвая и чистящий себе гривенником усы. То, что автор свободно соединяет несоединимое: историю и фельетон, лирику и миф, быт и фантастику, — создает некоторую трудность при определении жанра книги...

...Ее можно было бы, вероятно, назвать комической эпопеей, сатирической утопией и еще как-нибудь иначе...

Булгаков обнаруживает подлинные чудеса и мистику там, где их мало кто видит — в обыденщине, которая порой выделывает шутки постраннее выходок Коровьева. Это и есть основной способ, основной рычаг булгаковской сатиры, фантастической по своей форме, как сатира Щедрина, но оттого не менее реальной в своем содержании...

Целый сонм бытовых чудес и феноменов житейской мистики подмечает иронический взгляд Булгакова в тех достойных сатиры явлениях действительности, которые связаны с недоверием, страхом, подозрительностью и иными психологическими следствиями нарушений законности, отмеченных нашей памятью о 1937 годе. Приметы этого времени ненавязчиво разбросаны там и тут по страницам книги Булгакова...

В Воланде, каким он написан Булгаковым, явствен мотив деяния, протеста против рутины жизни, застоя, предрассудков...

Воланд как бы намеренно суживает свои функции, он склонен не столько соблазнять, сколько наказывать. В самом деле, чем по преимуществу заняты он и его присные в Москве, с какой целью автор пустил их на четыре дня гулять и безобразничать в столице?

Слишком многих задели действия злодейской шайки, отдающие, как было признано на следствии, «совершенно явственной чертовщиной, да еще с примесью каких-то гипнотических фокусов и отчетливой уголовщины...». Одни погибли, другие натерпелись страху, третьи оказались в сумасшедшем доме, но нельзя сказать между тем, что наказания эти пали на головы вовсе безвинных жертв. Напротив, почти всегда читатель воспринимал их как должное. Они смущали резкостью и легкостью расправы, как будто дьявол, обремененный своим всемогуществом, не всегда умел рассчитать силу удара, но в общем-то отвечали естественному чувству справедливости. И едва ли не после каждой проделки Воланда читатель, улыбнувшись, мог сказать про себя: «И поделом!» Потому что все пострадавшие в этой необыкновенной истории из-за происков нечистой силы пострадали, кажется, не совсем зря...

Выходит, нечистая сила в романе Булгакова вовсе не склонна заниматься тем, чем по традиции она бывает поглощена — Соблазном и искушением людей. Напротив, шайка Воланда защищает добропорядочность, чистоту нравов...

В самом деле, что значит в применении к Во-ланду слова: «вечно хочет зла»? Это значит, что Воланд воплощает в себе стихию сомнения, отрицания, скептицизма — свойства, кстати говоря, вовсе не одиозные для Булгакова-сатирика. Но какой смысл имеет тогда признание, что, даже пожелав зла, он «вечно совершает благо»? А тот, что в контраст к холодному и наглому Мефистофелю зло для героя Булгакова (теперь уже, кажется, можно назвать так Воланда) — не цель, а средство, средство справиться с людскими пороками и несправедливостью. Воланд разбивает рутину жизни, наказывает подлость и неблагородство, унижает прохвостов, мелких и грязных людишек — плутов, мошенников, наушников, приобретал, и оттого самым парадоксальным и непредвиденным для читателя образом выступает в конечном счете: едва ли не слугою добра.

Мастер для Булгакова — больше, чем писатель. Слово это объемно, оно гулко отзывается разными оттенками смысла. В нем слышно уважение к образцовому умению, совершенному владению ремеслом. Есть в нем и оттенок посвященности, служения некой высшей духовной задаче, начисто чуждой той праздной жизни возле (разрядка автора. — Э. Б.) искусства, какуй ведут литераторы за столиками «Грибоедова» или в коридорах Массолита. В каком-то смысле мастером можно было бы назвать и Иешуа...

Презрение к жалкой суете и тщеславию, гордость своей задачей, сознание того, что добрая и смелая человеческая мысль никогда не погибнет и не угаснет, восхищают нас в мастере. Непрерывна нить духовной культуры, настоящее связано с прошлым бесконечной цепью, и стоит, как говорил Чехов, дотронуться до одного ее конца, как дрогнет другой.

Ближе вглядываясь в мастера, мы найдем в нем черты, родственные Иешуа: верность убеждениям, неумение, даже вопреки затаенной робости и страху, скрывать правду, внутреннюю независимость, так сильно вредящую его личному благополучию. Подобно бродяге из Галилеи, мастер чутко откликается на человеческое страдание, боль...

Но мы бы поторопились, если бы сочли мастера слепым последователем Иешуа. В одном, и очень важном, моменте они решительно расходятся. Герой Булгакова не разделяет идеи всепрощения, ему трудно поверить в то, что всякий человек добр и надо забывать людям любую обиду. Оттого, наверно, он, рассказавший нам о бесконечной доброте Иешуа, сам находит себе покровителя и заступника в могущественном дьяволе — Воланде...

...Пора отметить то общее, что сближает многоразличные и на первый взгляд автономные пласты повествования. И в истории московских похождений Воланда, и в Духовном поединке Иешуа с Понтием Пилатом, и в драматической судьбе Мастера и Маргариты неумолчно звучит один объединяющий их мотив: вера в закон справедливости, правого суда, неизбежного возмездия злу.

Булгаков верит в этот закон с примерной истовостью. Справедливое воздаяние за добро и зло служит у автора средством развязки всех узлов и разрешения всех конфликтов. В такой безусловной вере в справедливость заключена большая моральная сила, но есть в ней и какая-то трогательная в своей наивности беспомощность. Верно, многое надо было пережить и во многом отчаяться, чтобы призвать на помощь сатану и сделать Воланда с его шайкой добрым разбойником наподобие Робин Гуда.

Справедливость в романе неизменно празднует победу, но достигается это чаще всего колдовским, непостижимым образом...

И тот же закон справедливости, воздаяния за добро и зло неукоснительно торжествует в стародавней истории Иешуа Га-Ноцри. Булгакову показалось мало, чтобы предатель Иуда казнил сам себя, повесившись на смоковнице, и, вразрез с версией Евангелия, он убивает его с помощью подосланных Пилатом наемных убийц. Слишком большой честью для Иуды было бы разрешить предателю раскаяние и самоубийство, внушенное угрызениями совести. Зато Понтия Пилата автор накажет бесконечной мукой, заставив две тысячи лет терзаться бессонницей, головной болью и пыткой вечного воспоминания о той роковой минуте, когда он выдал палачам Иешуа. Пусть же теперь трусливый властитель Иудеи посидит и покорчится в своем каменном кресле на безрадостной плоской вершине, видя всегда перед глазами невысыхающую лужу — то ли пролитое когда-то неловким рабом вино, то ли напоминание о невинной крови Иешуа — и ничего на свете не желая более, чем прекратить эту пытку вечности...

В законе справедливости, трубадуром которого выступает дьявол, есть, впрочем, одна сторона, неприятная ему самому. Воланд ставит правилом своей деятельности возмездие, воздаяние, но совершенно глух при этом к идее милосердия. А между тем без милосердия, как и без возмездия, убежден Булгаков, не может жить в мире справедливость. И женскому сердцу Маргариты дано в романе выразить эту мысль...

Но булгаковский роман не был похож на исторический, в нем не было изображения связи эпох и культур по законам причинно-следственным, и эпохи соединялись совсем иным способом. Прошлое и настоящее не просто сосуществовали в «Мастере и Маргарите», но представляли собой единое бытие, бесконечно длящееся событие какого-то не исторического, а мистери-ального действия, представляющего не конкретное историческое происшествие, но историю человечества в ее основополагающих категориях. То же самое можно сказать и об образах, традиционно трактуемых как «реальные» и «фантастические». Введение в повествовательную ткань фантастических, сверхреальных образов не было у Булгакова простым и привычным литературным приемом, а становилось наглядной демонстрацией как бы разных состояний одной реальности, могущих существовать параллельно, но могущих и совмещаться, причём инициатива в этом совмещении всегда принадлежит сверхреальному миру.

Ведущая роль в таком построении художественного пространства и времени принадлежит булгаковскому образу города. Давно уже замечено исследователями, что, начиная с «Белой гвардии», город в произведениях Булгакова, сохраняя в себе все приметы реального города, носит в то же время черты Вечного города. Не случайно в первом романе нигде не фигурирует Киев, но везде — Город, именно так, с большой буквы. Вечный значит не просто один из городов, сыгравших ключевую роль в истории человечества, за которым утвердилось это обозначение: Иерусалим, Рим или Москва, а как будто все в одном: Иерусалим-Рим-Киев-Москва... Таким образом, действие «Мастера и Маргариты» тоже происходит в Вечном городе, а «Все, происходящее в Вечном городе, естественно, причастно вечности, то есть мистериально».

Итак, перед нами не роман, а роман-мистерия, в котором все мыслится как событие священной, а не эмпирической истории, и следовательно, разновременные отрезки — это только разные воплощения этого мистериального события, события эсхатологического, то есть знаменующего о конце мира. Художественной скрепой и знаком конца мира становится в романе образ грозы, фигурирующий как в «ершалаим-ских» главах, так и в «московских»...

Солнечный свет и зной становятся знаками гибнущего мира. Вспомним, как пытается закрыться от солнца стоящий на допросе перед Пилатом Иешуа, как тает сжигаемая солнцем толпа праздных зевак, пришедших поглазеть на казнь. Образ зноя и солнечного света играет аналогичную роль и в «московских главах». Так, уже на первых страницах романа мы читаем: «В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, — никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея». Так выстраивается Булгаковым единое художественное пространство, в котором протекают разделенные двумя тысячами лет реальной истории события, ставшие в романе двумя актами одной трагедии.

Противоположным по своему символическому значению образу солнца является в романе образ луны и лунного света, приносящего покой и умиротворение или служащего знаком ирреального мира, «фантастической реальности». Характерно, что тема луны возникает буквально рядом с темой солнца уже в первых главах романа. Так, едва Воланд закончил свой рассказ о суде над Иешуа, автор пишет: «Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо была видна в высоте полная луна, но еще не золотая, а белая».

1. Социально-историческое и философское содержание романа «Мастер и Маргарита».

2. Почему роман назван «Мастер и Маргарита».

3. Образ Воланда и его место в художественной системе романа «Мастер и Маргарита».

4. Личность и толпа в романе «Мастер и Маргарита».

5. Философия истории и культуры в романе «Мастер и Маргарита».

6. Евангельские образы и их роль в романе «Мастер и Маргарита».

7. Традиции Н. В. Гоголя и М. Е. Салтыкова-Щедрина в «фантастическом реализме» Михаила Булгакова.

8. Сатирические образы в романе «Мастер и Маргарита» и способы их создания.

9. Почему Мастер не заслужил света, а заслужил покой.

10. Трагическое и комическое в романе Булгакова «Мастер и Маргарита».

11. Образ города в романах М. Булгакова «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита».

12. Роль фантастики и гротеска в повестях Булгакова «Роковые яйца» и «Собачье сердце».

13. Тема семьи и дома в романах М. Булгакова «Белая гвардия» и «Мастер и Маргарита».

14. Дьяволиада в произведениях М. Булгакова.

15. Образ ученого в произведениях Булгакова («Собачье сердце», «Роковые яйца», «Адам и Ева», «Иван Васильевич»).

16.. Прием театра в театре в пьесах Булгакова.

17. «Адам и Ева» Булгакова и роман Е. Замятина «Мы» — две антиутопии:

18. Сатирические фельетоны Булгакова 20-х годов и рассказы М. Зощенко — персонажи и обстоятельства.

19. «Багровый остров» М. Булгакова и «Баня» В. Маяковского — творческий и мировоззренческий спор.

20. «Мастер и Маргарита» М. Булгакова и «Доктор Живаго» Б. Пастернака — две концепции современной истории.

I. Назовите псевдонимы, которыми М. А. Булгаков подписывал свои произведения.

П. «Через полчаса совсем потерявший голову бухгалтер добрался до финзрелищного сектора, надеясь наконец избавиться от казенных денег. Уже ученый опытом, он прежде всего заглянул в продолговатый зал, где за матовыми стеклами с золотыми надписями сидели служащие. Никаких признаков тревоги или безобразия бухгалтер здесь не обнаружил. Было тихо, как и полагается в приличном учреждении.

Василий Степанович всунул голову в то окошечко, над которым было написано: «Прием сумм», — поздоровался с каким-то незнакомым ему служащим и вежливо попросил приходный ордерок.

— А вам зачем? — спросил служащий в окошечке.

Бухгалтер изумился.

— Хочу сдать сумму. Я из Варьете.
— Одну минутку, — ответил служащий и мгновенно закрыл сеткой дыру в стекле.

«Странно!» — подумал бухгалтер. Изумление его было совершенно естественно. Впервые в жизни он встретился с таким обстоятельством. Всем известно, как трудно получить деньги; к

этому всегда могут найтись препятствия. Но в тридцатилетней практике бухгалтера не было случая, чтобы кто-нибудь, будь то юридическое или частное лицо, затруднялся принять деньги. Но наконец сеточка отодвинулась, и бухгалтер опять прильнул к окошечку.

— А у вас много ли? — спросил служащий.
— Двадцать одна тысяча семьсот одиннадцать рублей.
— Ого! — почему-то иронически ответил служащий и протянул бухгалтеру зеленый листок.

Хорошо зная форму, бухгалтер мигом заполнил его и начал развязывать веревочку на пакете. Когда он распаковал свой груз, в глазах у него зарябило, он что-то промычал болезненно. Перед глазами его замелькали иностранные деньги. Тут были пачки...»

Какую валюту и каких иностранных государств пытался сдать в финзрелищный сектор бухгалтер театра Варьете?

III. «В таком случае следующим номером нашей программы — известный драматический талант артист Куролесов Савва Потапович, специально приглашенный, исполнит отрывки из...

Обещанный Куролесов не замедлил появиться на сцене и оказался рослым и мясистым бритым мужчиной во фраке и белом галстуке. Без всяких предисловий он скроил мрачное лицо, сдвинул брови и заговорил ненатуральным голосом, косясь на золотой колокольчик...»

Какое произведение какого автора читает актер в театре во сне председателя жилтоварище-ства дома № 302-бис? На какой улице располагался этот дом и как звали председателя жил-товарищества?

IV. «Маргарита летела беззвучно, очень медленно и невысоко, примерно на уровне второго этажа... Но и при медленном лете... она... плечом ударилась о какой-то освещенный диск, на котором была нарисована стрела. Это рассердило Маргариту. Она осадила послушную щетку, отлетела в сторону, а потом, бросившись на диск внезацно, концом щетки разбила его вдребезги. Посыпались с грохотом осколки, прохожие шарахнулись, где-то засвистели, а Маргарита, совершив этот ненужный поступок, расхохоталась... Под Маргаритой плыли крыши троллейбусов, автобусов и легковых машин, плыли реки кепок... Она... поднялась повыше, к четвертым этажам, и мимо ослепительно сияющих трубок на угловом здании театра проплыла в узкий переулок с высокими домами».

Мимо здания какого театра пролетала Маргарита и как называется переулок, в котором находился дом Драмлита? Какие пьесы Булгакова шли в этом театре? Назовите актеров, которые были заняты в этих спектаклях.

V. «И ровно в полночь в первом из них что-то грохнуло, зазвенело, посыпалось, запрыгало. И тотчас тоненький мужской голос отчаянно закричал под музыку: «Аллилуйя!!» Это ударил знаменитый грибоедовский джаз. Покрытые испариной лица как будто засветились, показалось, что ожили на потолке нарисованные лошади, в лампах как будто прибавили свету, и вдруг, как бы сорвавшись с цепи, заплясали оба зала, а за ними заплясала и веранда».

Назовите имена плясавших литераторов и нелитераторов.

VI. «...Кот выскочил к рампе и вдруг рявкнул на весь театр человеческим голосом:

— Сеанс окончен! Маэстро! Урежьте марш!!

Ополоумевший дирижер, не отдавая себе отчета в том, что делает, взмахнул палочкой, и оркестр не заиграл, и даже не грянул, и даже не хватил, а именно, по омерзительному выражению кота, урезал какой-то невероятный, ни на что не похожий по развязности своей, марш.

На мгновение почудилось, что будто слышаны были некогда, под южными звездами, в кафешантане, какие-то малопонятные, полуслепые, но разудалые слова этого марша...»

Вспомните слова марша, который «урезал» оркестр. В каком литературном произведении мог найти М. А. Булгаков прообраз слов для этого марша?

VII. «Потеряв одного из преследуемых, Иван сосредоточил свое внимание на коте и видел, как этот странный кот подошел к подножке моторного вагона «А», стоящего на остановке, нагло отсадил. взвизгнувшую женщину, уцепился за поручень и даже сделал попытку всучить кондукторше... через открытое по случаю духоты окно».

Какую монету пытался всучить кот кондукторше, какого она достоинства? Какие еще чеканные монеты и каких достоинств существовали?

VIII. «Петь решили в обеденном перерыве, так как все остальное время было занято Лермонтовым и шашками. Заведующий, чтобы подать пример, объявил, что у него тенор, и далее все пошло, как в скверном сне. Клетчатый специалист-хормейстер проорал:

— До-ми-соль-до! — Вытащил наиболее застенчивых из-за шкафа, где они пытались спастись от пения, Косарчуку сказал, что у того абсолютный слух, заныл, заскулил, просил уважить старого регента-певуна, стукал камертоном по пальцам, умоляя грянуть...»

Какую песню умолял грянуть Коровьев? Кто был автором слов этой песни.

IX. В приведенных предложениях на место точек следует вставить эпитет, использованный Булгаковым.

1. Она несла в руках отвратительные ... желтые цветы. Черт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве.

2. Опять освещенная магистраль — улица Кропоткина, потом переулок, потом Остоженка и еще переулок, унылый ... и скупо освещенный. И вот здесь-то Иван Николаевич окончательно потерял того, кто был ему так нужен. Профессор исчез.

3. В пустынном ... переулке поэт оглянулся, ища беглеца, но того нигде не было. Тогда Иван твердо сказал самому себе:

— Ну конечно, он на Москве-реке! Вперед.

4. Занявшись ... котом, Иван едва не потерял самого главного из трех — профессора.

5. Третьим в этой компании оказался неизвестно откуда взявшийся кот, громадный, как боров, черный, как сажа или грач, с ... кавалерийскими усами.

6. Еще несколько секунд, и вот какой-то темный переулок с ... тротуарами, где Иван Николаевич грохнулся и разбил колено.

7. Старинный двухэтажный дом кремового цвета помещался на бульварном кольце в глубине ... сада.

8. И было в полночь видение в аду. Вышел на веранду черноголовый красавец с ... бородой, во фраке и царственным взором окинул свои владения.

9. Иван испустил страшный ... вопль, слышный, к общему соблазну, даже на бульваре, и начал защищаться. Зазвенела падающая со столов посуда, закричали женщины.

10. Кожа на лице швейцара приняла ... оттенок, а глаза помертвели. Ему померещилось, что черные волосы, теперь причесанные на пробор, покрылись ... шелком. Исчезли пластрон и фрак, и за ременным поясом возникла ручка пистолета.

11. Приснилась неизвестная Маргарите местность — безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны. Приснилось это ... бегущее серенькое небо, а под ним беззвучная стая грачей.

12. Ощипанные по краям в ниточку пинцетом брови сгустились и ровными дугами легли над ... глазами.

X. Расставить слова таким образом, чтобы получились законченные фразы из романа:

1. вещами Маргарита прилетела за совершенно с следом и душой нагруженная облегченной Наташа же нею спальню туда вбежала

2. Ивановича луну действительно и Николая сад нижнем в еще в самого этаже проживающего увидела особняка приличия голову на повернула Маргарита для-этого вздохнув полюбовавшись

3. двадцати лет сейчас легионеров на колонны двое под сада площадки с перед и человека прокуратора и креслом балкон поставили семи же ввели

4. прозванный потемнело кентурион что первый перед предстал Крысобоем прокуратором Марк кентурии всем когда балконе на показалось

5. слова вытянув же тем а временем речь свою более записывал секретарь не одного ничего ни старался гусь не но продолжал арестант проронить как шею только

6. рысью как темный командир летящий алы как сириец мулат мальчик равняясь маленький что-то Пилатом с из и меч тонко ножен крикнул выхватил

7. над (как бы) а белая отчетливо выцвело была и совершенно луна видна золотая еще Москвой но высоте небо в полная не

8. лодочке вода в гражданки пруде в почернела какой-то и смешки легкая и лодочка весла уже плеск скользила слышался по и ней

9. зноя тут у жирного из самого выхода вылепился солнца на Бронную свете при со тогда скамейки навстречу что редактору гражданин тот поднялся самый в точности

10. платить ни кондукторшу собирается он ни что пассажиров не то а поразила самая полбеды еще суть бы дела не было чем то в что кот трамвай в лезет

XI. Какая геометрическая фигура изображена на крышке портсигара Воланда и что она символизирует?

XII. На какой улице жила актриса разъездного драматического театра Милица Андреевна Покобатько? Что означает это название?

XIII. Где происходит встреча Воланда с Ле-вием Матвеем и существует ли это место сейчас?

XIV. Почему Понтия звали Пилатом?

XV. Что больше всего в жизни ненавидел По-нтий Пилат, какая болезнь разыгрывалась у него от этого и как она называется сейчас?

XVI. Где был зарезан Иуда из Кириафа и какие евангельские события связаны с этим местом?

XVII. Какие названия носил в ранних редакциях роман «Мастер и Маргарита»?

I. М. БулЛ, М. Б., Герасим Петрович Ухов, Г. П. Ухов, Ф. С-ов, Михаил Б., М. Олл-Райт, Эм., Ваш М. Б., М., Михаил, Тускарора, Эмма Б., Незнакомец.

II. Канадских долларов, английских фунтов, латвийских лат, эстонских крон.

III. Монолог Барона из трагедии А. С. Пушкина «Скупой рыцарь». Председателя жилтова-рищества звали Никанор Иванович Босой, дом № 302-бис располагался на Садовой улице.

IV. Маргарита пролетела мимо здания Театра им. Е. Б. Вахтангова, расположенного на углу Арбата и Б. Николопесковского переулка. В этом театре была поставлена комедия «Зойкина квартира», в которой были заняты актеры: Ц. Мансурова, Р. Симонов, А. Козловский, А. Горюнов, О. Глазунов, Б. Щукин, И. Толчанов, Б. Захава, В. Попова, Е. Берсенева, В. Тумская, И. Рапопорт и др. Для Театра им. Вахтангова Булгаков писал инсценировку романа Сервантеса «Дон Кихот»; пьеса эта была поставлена театром уже после смерти писателя, 8 апреля 1941 г. Роль Дон Кихота исполнял Р. Симонов, роль Санчо Пансы — А. Горюнов; музыку к спектаклю писал Т. Хренников.

V. «Заплясал Глухарев с поэтессой Тамарой Полумесяц, заплясал Квант, заплясал Жуко-лов-романист с какой-то киноактрисой в желтом платье. Плясали: Драгунский Чердакчи, маленький Денискин с гигантской Штурман Жоржем, плясала красавица архитектор Семей-кина-Галл, крепко схваченная неизвестным в белых рогожных брюках. Плясали свои и приглашенные гости, московские и приезжие, писатель Иоганн из Кронштадта, какой-то Витя Куфтик из-Ростова, кажется, режиссер, с лиловым лишаем во всю щеку, плясали виднейшие представители поэтического подраздела Массолита, то есть Павианов, Богохульский, Сладкий, Шпичкин и Адельфина Буздяк...» « VI. Его превосходительство

Прообразом этих слов могли послужить следующие куплеты из водевиля Д. Т. Ленского «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка»:

VII. Кот пытается всучить кондукторше гривенник, т. е. монету достоинством в 10 копеек. Кроме нее существовали следующие чеканные монеты: копейка, две копейки (семишник), три копейки (алтын), пять копеек (пятак), пятнадцать копеек (пятиалтынный), двадцать копеек (двугривенный), пятьдесят копеек (полтинник).

VIII. Сотрудники филиала Комиссии зрелищ и увеселений облегченного типа поют народную песню «Славное море, священный Байкал...», являющуюся фольклорной переработкой песни, слова которой написал русский поэт Дмитрий Павлович Давыдов (1811—1888): «Славное море, привольный Байкал...»

IX. 1. — тревожные; 2. — гадкий; 3. — безотрадном; 4. — паскудным; 5. — отчаянными; 6. — покосившимися; 7. — чахлого; 8. — кинжальной; 9. — боевой; 10. — тифозный, огненным; 11. — клочковатое; 12. — зазеленевшими.

X. 1. С совершенно облегченной душой Маргарита прилетела в спальню и следом за нею туда же вбежала Наташа, нагруженная вещами.

2. Еще полюбовавшись на луну, вздохнув для приличия, Маргарита повернула голову в сад и действительно увидела Николая Ивановича, проживающего в нижнем этаже этого самого особняка.

3. И сейчас же с площадки сада под колонны на балкон двое легионеров ввели и поставили перед креслом прокуратора человека лет двадцати семи.

4. Всем показалось, что на балконе потемнело, когда кентурион первой кентурии Марк, прозванный Крысобоем, предстал перед прокуратором.

5. Арестант же тем временем продолжал свою речь, но секретарь ничего более не записывал, а только, вытянув шею, как гусь, старался не проронить ни одного слова.

6. Летящий рысью маленький, как мальчик, темный, как мулат, командир алы — сириец, равняясь с Пилатом, что-то тонко крикнул и выхватил из ножен меч.

7. Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо была видна в высоте полная луна, но еще не золотая, а белая.

8. Вода в пруде почернела, и легкая лодочка уже скользила по ней, и слышался плеск весла и смешки какой-то гражданки в лодочке.

9. Тут у самого выхода на Бронную со скамейки навстречу редактору поднялся в точности тот самый гражданин, что тогда при свете солнца вылепился из жирного зноя.

10. Ни кондукторшу, ни пассажиров не поразила самая суть дела: не то, что кот лезет в трамвай, в чем было бы еще полбеды, а то, что он собирается платить.

XI. В христианской символике треугольник означает всевидящее око; кроме того, он, будучи распространенным символом, может означать Божественную Троицу.

XII. Милица Андреевна Покобатько жила в Москве на Елоховской улице. Это название происходит от слова елоха, употребляющегося в некоторых южнославянских языках и части русских диалектов, которое соответствует русскому литературному слову ольха. Можно сказать, что она живет на Ольховой улице.

XIII. Встреча Воланда с Левием Матвеем происходит на крыше знаменитого Пашкова дома, построенного по проекту В. Баженова. Сейчас в этом здании размещается Государственная библиотека РФ.

XIV. Согласно легенде, Пилат получил свое имя от отца короля-звездочета Ата и дочери мельника красавицы Пилы.

XV. Больше всего на свете прокуратор ненавидел запах розового масла, потому что у него от этого запаха разыгрывался приступ болезни гемикрании, сейчас называемой мигрень.

XVI. Убийство Иуды из Кириафа происходит в Гефсиманском саду, где, согласно Евангелию, Иисус, оставив спящих учеников и уединившись, обратился к отцу с молитвой о миновании его чащи сей.

XVII. В ранних редакциях роман носил следующие названия: «Консультант с копытом», «Великий канцлер», «Подкова иностранца», «Сатана», «Вот и я», «Шляпа с пером», «Черный богослов», «Он появился», «Князь тьмы», «Пришествие», «Черный маг» и др.

Булгаков М. Собр. соч.: В 5 т. М., 1989—1990. 

Булгаков М. Под пятой. Мой дневник. М., 1989. 

Белозерская-Булгакова Л. Е. Воспоминания. М., 1991. 

М. А. Булгаков-драматург и художественная культура его времени: Сб. статей. М., 1988. 

Михаил Булгаков: Современные толкования. К 100-летию со дня рождения: Сб. обзоров//АН СССР, Ин-т науч. информации по обществ. наукам. М., 1991. 

Бэлза И. Ф. Генеалогия Мастера и Маргариты //Контекст. 1978, М., 1978. Вопросы литературы. 1991. № 5 (В номере помещены материалы, посвященные 100-летию М. А. Булгакова.)

Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988. 

Byлис А. 3. Роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». М., 1991. 

Галинская И. Л. Загадки известных книг. М., 1986.

Галинская И. Л. «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова: к вопросу об историко-философских источниках //Изв. АН СССР. Сер. Лит. и яз. Т. 42. № 2. 1983.

Гаспаров Б, М. Из наблюдений над мотивной структурой романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. М., 1984.

Дневник Елены Булгаковой /Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина. М., 1990.

Егоров Б. Ф. Булгаков и Гоголь (тема борьбы со злом) //Исследования по древней и новой литературе. Л., 1987.

Золотоносов М. «Родись второрожденьем тайным...» (Михаил Булгаков: позиция писателя и движение времени) // Вопр. лит. 1989. № 4.

Ионин Л. Г. Две реальности «Мастера и Маргариты» //Вопр. философии. 1990. № 2.

Кривонос В. Ш. М. А. Булгаков и Н. В. Гоголь. Мотив «заколдованного места» в «Мастере и Маргарите» //Изв. АН. Сер. Лит. и яз. Т. 53. № 1. 1994.

Лакшин В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» //Новый мир. 1968. № 6.

Лакшин В. Я. Булгакиада. М., 1987.

Лесскис Г. А. «Мастер и Маргарита» Булгакова (манера повествования, жанр, композиция) // Изв. АН СССР. Сер. Лит. и яз. Т. 38. № 1. 1979.

Литературное обозрение. 1991. № 5 (Номер журнала посвящен столетию со дня рождения М. Булгакова.)

Маслов В. П. Скрытый лейтмотив романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» //Изв. РАН. Серия Лит. и яз. Т. 54. № 6, 1995.

Мягков Б. Булгаковская Москва: Лит.-топографические очерки. М., 1993.

Палиевский П. В. Последняя книга М. Булгакова //Пути реализма. М., 1974.

Паршин Л. Чертовщина в Американском посольстве в Москве, или 13 загадок Михаила Булгакова. М., 1001.

Петелин В. В. Михаил Булгаков: Жизнь. Личность. Творчество. М., 1989.

Два мастера. Владимир Маяковский и Михаил Булгаков //Лит. обозрение. 1987. № 6.

Петровский М. Мифологическое городоведение Михаила Булгакова //Театр. 1991. № 5.

Проффер Э. Художник и власть. По страницам романа «Мастер и Маргарита» //Ин. лит. 1991. № 5.

Смелянский А. М. Михаил Булгаков в Художественном театре. М., 1988.

Соколов В. В. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: Очерки творческой истории. М., 1991.

Солоухина О. Образ художника и время. Традиции русской литературы в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» //Москва. 1987. № 3.

Фиалкова Л. Л. К генеалогии романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» //Изв. АН СССР. Сер. Лит. и яз. Т. 40. 1981. № 6.

Шенталинский В. Рабы свободы: В литературных архивах КГБ. Парус. 1995.

Чудакова М. О. Архив М. А. Булгакова. Материалы для творческой биографии писателя // Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина: Зап. отдела рукописей. М., 1976.

Чудакова М. Гоголь и Булгаков //Гоголь: История и современность. М., 1985.

Чудакова М. Жизнеописание Михаила Булгакова. М., 1988.

Чудакова М. О. Творческая история романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита». //Вопр. лит. 1976. № 1.

Яблоков Е. А. «Я— часть той силы...» Этическая проблематика романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» //Рус. лит. 1988. № 2.

Яновская Л. М. Творческий путь Михаила Булгакова. М., 1983.